Нильс Хаген - Охота на викинга [роман]
Хлопает дверца — из микроавтобуса выбрался Олег, следом — Костя.
— Че там, блин? — кричит он недовольно. — Приспичило, что ли? Пятнадцать минут ехать осталось…
Арита дергает меня в сторону и отчаянным шепотом умоляет:
— Давай уедем!
— Куда? — растерянно спрашиваю я.
— В Москву…
— Ну-кось, — скрипит над ухом старуха.
И когда она только успела покинуть салон? Бесцеремонно оттолкнув меня, баба Надя трогает лоб Ариты и сокрушенно качает головой.
— Жар у нее. Температура. Я — знаю. Давайте-ка в машину. Ехать надо.
Арита вяло отбивается, но старуха ведет ее к двери микроавтобуса. Я растерянно шагаю следом.
— Просквозило тебя, девонька, — воркует баба Надя. — Аспирину надо. И отлежаться. Поняла?
— Поняла, блин?! — вторит ей Костя, подталкивая Ариту в микроавтобус.
Трогаемся, едем. Арита больше не жалуется. Ее и вправду знобит, я чувствую это сквозь одежду.
— Милая, — уговариваю ее как маленькую, — потерпи. Сейчас приедем, ты выпьешь горячего чаю, ляжешь в теплую постель… Все будет хорошо,
Арита беззвучно плачет, уткнувшись мне в плечо. Я злюсь на себя из-за неумения и неспособности помочь. Что вообще такое происходит? Перенервничала, наверное. Надо будет поговорить с ней, когда выздоровеет, — может быть, имеет смысл сходить к невропатологу.
— А вот и наша фазенда, блин! — вдруг восклицает Костя. — Приехали.
Микроавтобус въезжает в распахнутые ворота. Я вижу большой двухэтажный дом под красной крышей, хвойные деревья вокруг, а за ними — желтый бревенчатый сруб с трубой, из которой валит густой дым. Видимо, это как раз и есть вожделенная «настоящая русская баня».
3
— Ты что вытворяешь, дура?! — яростно прошипел Костя.
Сейчас, когда они остались наедине, он растерял всю свою веселость, которой купил Нильса, и солидность, которой заворожил Риту в первую их встречу. Рот «кузена» кривился от бешенства.
Из машины они выгрузились вместе, хотя старуха держала ее под присмотром. В дом ввалились нарочито шумной толпой. В суматохе мнимо больную Риту оттеснили в боковой коридор, и она только успела заметить, как Олег и Костя уводят Нильса вверх по лестнице.
Потом, когда мужчины скрылись из виду, ее. грубо и бесцеремонно втолкнули в комнату. Птичьи пальцы Надежды Ивановны отпустили плечо. Старуха коротко каркнула: «Жди!» — и закрыла дверь.
Рита дернула ручку, дверь не поддалась — ее заперли. А Нильс сейчас там, один, с ними, ничего не подозревающий, доверчивый… Он ведь доверился сначала Дмитрию, потом ей и ее «родственникам». Хотел понравиться, пытался стать русским. А его продали и предали. Все.
И она…
Хотелось кричать, плакать, звать на помощь, но помощи ждать было неоткуда, голос пропал, а слезы кончились. Рита почувствовала, как накатывает апатия. Щелкнул замок, в дверях возник черноволосый «кузен».
— Ты что вытворяешь, дура?! — прошипел он, словно придавленная каблуком гадюка.
Рита взглянула на него практически с безразличием. Что он ей сделает? Все ужасное, что могло произойти, уже произошло. Что еще? Изнасилует? Убьет ее? Да пусть. По крайней мере, все закончится.
Константин приблизился, дико пуча глаза, играя желваками.
— Что-то не так? — спросила Рита и с удивлением услышала в собственном голосе издевку.
Константин резко оскалился в ответ:
— Отчего же? Все прекрасно, несмотря на твои старания.
«Кузен» подошел вплотную, сверкая надетой, словно венецианская маска, улыбкой.
— Что, жалко его стало, да? Жалко? Вот только поздно, девочка, поздно. Раньше надо было об этом думать..
— Вы меня обманули.
— Мы никого не обманывали, — покачал головой Костя. — Немного недоговоренности, да и то
в самом начале. Ты все давно поняла, в любой момент могла отказаться и уйти.
— Я не могла, — еле слышно пробормотала Рита. — У меня документы забрали…
— Не забрали, а попросили, и то только чтобы регистрацию тебе оформить. Так что ты все могла, но не стала. Это было твое решение, девочка. И не надо никого теперь винить.
Рита сглотнула. Чертов «кузен», кем бы он там ни был на самом деле, врал в глаза, но при этом был прав. Она долго занималась самообманом: сначала обманывалась мечтами о модельном будущем, о подиуме, о Москве, о Европе, потом планами на будущее с Нильсом, которого не было, — а когда опомнилась, оказалось слишком поздно что-то менять.
— Что теперь будет? — бледным голосом спросила Рита.
— Ничего, — спокойно ответил Костя, окончательно справившись с яростью. — Ты возьмешь свои деньги, охрана проводит тебя до дверей, водитель отвезет домой. Больше мы не увидимся. Насколько я понимаю, в дальнейшем сотрудничестве никто не заинтересован.
Константин выложил перед Ритой перетянутую оранжевой резинкой пачку с зелеными американскими купюрами. Толще и основательнее, чем та, что получил Дмитрий.
Ее доля сребреников.
— Я не возьму, — помотала головой Рита, стараясь не смотреть на деньги.
— Возьмешь. У тебя помимо твоего викинга есть родственники. Вика, мама — тебе ведь они не безразличны?
— Вы угрожаете?
— Я? Угрожаю? Вот уж ни разу. Бери, что заработала, и иди.
«Родственник» пододвинул к Рите деньги. Рядом шлепнулись документы.
— Твои документы: паспорт, страховое, трудовая…
— Трудовая?
— А как же. У нас все как в лучших фирмах столицы. Бери. Куда ты без них?
— А…
Рита запнулась. Имя Нильса почему-то сделалось непроизносимым, застряло, встало поперек горла. А еще вспомнилась старая, из детства, песня: «Круговая порука мажет как копоть…»
— А это не твоя забота, — голос «кузена» сделался вдруг усталым и все понимающим. — Ты ошиблась, девочка. Этот иностранец, он не твой и никогда твоим не был. Он тебе никто. Ты ему никто. Это обычная ошибка, так многие обманываются. Просто это работа не для тебя. Забудь.
За забором высились заснеженные деревья, трещал уже порядком подзабытый в хлипкой, размоченной реагентами Москве мороз. Водитель выплясывал вокруг микроавтобуса с щеткой-скребком, счищал со стекол наледь. Машина тихо урчала двигателем.
— Отвезешь и обратно, — коротко распорядился молчаливый охранник, что вывел Риту на улицу.
Черноволосый «кузен» не пошел ее провожать, сдал с рук на руки шкафообразному братку и удалился в глубины особняка.
Зябко поеживаясь, Рита забралась в салон. Бухнула дверца. Охранник удалился. Теперь тишину нарушало только хриплое воронье карканье и мерное пошкрябывание скребка по стеклу. Наконец водитель закончил, сел за руль, но машина осталась на месте.
— Чего ждем? — спросила Рита.
Тот не ответил, и она уставилась в окно. Замолкла ворона, наступила ватная тишина. Где-то там, за этой тишиной внутри особняка, сидели Нильс, Олег, Костя. Наверное, они уже выпили, говорили о чем-то шумно и весело, как обычно говорят люди в бане, но до нее не доносилось ни звука.
Значит, если закричать, Ни тоже ее не услышит. Между ними сейчас нечто большее, чем просто стена или две стены.
Ложь, предательство, деньги…
Распахнулась дверь особняка, снова появился охранник с ее сумкой. Надо же, какая забота, даже вещи ее собрали! Следом за братком вышагивала Надежда Ивановна.
Рита отвернулась — видеть «бабушку» ей сейчас хотелось меньше всего. Снова раскрылась дверь в салон. Пыхтя, в микроавтобус вскарабкалась Надежда Ивановна. Охранник закинул на сиденье Ритину сумку, бросил водителю:
— Езжай! — и закатил дверцу.
Машина заурчала громче, тронулась с места. Рита не повернулась, смотрела сквозь стекло с разводами от скребка, ничего не видя, ни о чем не думая.
— Тебя куда, Ивановна? — поинтересовался водитель.
— Как обычно, до станции, — каркнула старуха.
«Как обычно». Значит, эта женщина занимается такой пакостью не первый раз. В понимании Риты Костя вполне вписывался в образ афериста, и Олег не противоречил образу бандюка, но как может быть преступницей пожилая женщина вроде Надежды Ивановны, она понять не могла. Мировосприятие давало здесь трещину.
— Ты зачем истерику устроила? — вклинился в мерное урчание мотора дребезжащий голос старухи.
Рита не ответила, хотя поняла, что обращаются к ней. Затылком почувствовала взгляд «бабушки».
— Не хочешь говорить? Гордая? Поздно про гордость вспомнила. Все уже сделано. Знаешь, как в народе гуторят: на переправе конев не меняют.
Рита обернулась, полоснула по старухе испепеляющим взглядом, под которым та должна была бы растаять, как волшебница Бастинда из детской сказки. Но Надежда Ивановна не обратила на этот взгляд ни малейшего внимания.
— И много у вас «внучек»? — спросила Рита.
— Сколько ни есть, все мои, — отозвалась женщина.
